Главная » Рецензии » Дно конического ада

 «Человек есть божественное орудие познания вселенной»
Борхес

Цикл «Марцефаль» – новое состояние внутреннего  пространства, в котором особая реальность – ноосфера. Новый пейзаж души, где поэт в одиночестве и многообразии своего Я, перегоревший в своих страстях, забрел в иные миры, и его вынесло на другой берег подсознания. Стихи с другого берега, – как бессвязные реплики, которые не дают ясных ландшафтов, но своим чудом внушают страх.

Ареал маргинального Я от перинатальных вспышек памяти до последней точки путешествия внутрь собственного эго – «дна конического ада». Акция стихотворчества – пункция из распадающегося сознания. Это, может быть, – прием художественной изощренности в сочетании с изобразительным аристократизмом русского стихосложения.

Поэт, подобно големовскому Ляпондеру, владеет тайнами, которым непричастен и сопричастен одновременно. Открытие тайн доступно лишь художнику. Этому тьма доказательств. Наиболее страшные прозрения были свойством Толстого, описавшего смерть Ивана Ильича и фазы ухода из жизни, первые шаги за чертой, доступные человеческому знанию. Мы увидели клиническую смерть задолго до натуральных репортажей Моуди. Интуиция художника – это божественная подсказка.

Слова и звуки, составляющие эти стихи, – таинство посвящения. Недгар направил цитатный лексикон  поэтического языка в новое русло: «марцефаль», «инфернальная подруг», «перинатальные струи», «витальный ангел» и «кармические птицы», и «Амаркорд». Особую красоту заключает в себе контрастный прием изображать себя и свои картины сочетанием замысловатых лексических структур с неожиданно подобранным тропом. «Фламандский пестрый сор», имеющий свой кулер локаль нашего неизбежного сегодня, запаян в эзотерические пласты.

Сегодняшний день поэта состоит из марцефальных этюдов. При этом безумное, больное состояние автора – в рамках психической нормы современного художника. Ибо художник нашего времени – самая больная промлойка нашего общества. Больными стали художники, больным стало искусство. Здесь полное соответствие Гёте: «Кто забудет сегодняшний день, того завтрашний день позабудет».

Марцефальные акции – это историческая и метафизическая правда: художник искренен, обыватель – лукав.

Данные стихи – нечеловеческая ностальгия по эпической участи духа в трансцендентных мирах.

«Нырну в сладчайший этот опыт, и успокоится душа» и «пляшут голуби в груди», «прозрачных губ твоих прохлада» и «инфернальная подруга»… Кружатся в абсурдном ямбе «пискнувший Александр Блок» с «центростремительным браслетом», «стоит помойное ведро» и «соловьи блестящих булок»… Это не врожденная темнота стиля – это ясновидение «ночи в космических гробах». «Вещественный и плотный мир еще качается кулоном», «гляди и помни – смерти нет», «а утром – ложь и отрицанье», «и смерть в груди, и замкнут путь», «отторгнут дух, померкла зона», «как Марцефаль, как черный аист», «вот глаз горит пятиалтынный», и Демиург с «трухлявой ватрушкой»…

Это хороший тон: умный человек не принимает себя слишком всерьез.

Наше культурное мышление потеряло самостоятельность – ему нужны костыли ассоциаций. Поэт – золотая ящерица; когда ее ловят, она ускользает, оставляя в руках сверкающий хвостик.

Мысль, зажатая костями черепа, сгнивает. И как связать мертвое слово анализа с живым словом поэзии? «Я вижу его лицо, но не могу описать его словами. Я не помню его слов, но слышу его голос.»

В тумане марцефали ярко открыт внутренний смысл нашего космоса – это Любовь: – ее бремя, символ, стимул.

 Зана Плавинская